18 июля состоялось торжественное открытие памятника Шарлю Азнавуру. Наша корреспондентка Катя Чернова делится впечатлениями от этого произведения.
Впервые и сразу надолго приехав в Армению в 2022 году, я искренне удивилась армянской непринужденной манере использовать краткое словечко merci вместо торжественного Շնորհակալություն. Удобная и элегантная языковая норма — но откуда? Тогда я заметила, что Ереван частенько называют кавказским Парижем — то ли за богатую культурную жизнь, то ли за культуру распития кофе в любой непонятной ситуации. Вновь прибывший гость может принять это сравнение за фигуру речи для описания городского образа, в котором то и дело проскальзывает merci. Но ведь это Кавказ, здесь не бывает «просто».
Франция действительно дружественная страна для Армении, и эта дружба более ста лет очень активно поддерживается армянской диаспорой в Париже и Марселе — в первую очередь, потомками тех людей, которые спаслись от геноцида армян и нашли убежище в Третьей республике. Вокруг этого исторического фактора естественным образом существует целая сеть армяно-французских дружественных связей, которые предшествовали трагическим событиям 1915 года и которые разворачивались позже, уже в XX веке. Одним из таких культурообразующих исторических факторов стал невысокий и очень обаятельный человек с неподражаемой способностью к самоиронии, с поэтическим талантом и голосом, тысячи раз перепорхнувшим железный занавес — будто все разделения людей на сорта, нации и государства были для него действительно сущей условностью.
Мсье Шарль Азнавур — один из тех значимых и влиятельных деятелей культуры, чье значение и влияние не давало возможности остаться в стороне от политики. Даже оппортунистское искусство такого масштаба непременно оказывается контекстуализировано политически, интегрировано в нарративы народных судеб. Азнавур же отнюдь не был склонен к оппортунизму — будучи армянином по происхождению, он активно выступал за признание геноцида армян, он обладал дипломатическим статусом и выступал с трибуны ООН, он инициировал гуманитарные проекты (в частности, фонд Aznavour pour l’Arménie, который в 1988 году оказывал помощь пострадавшим от чудовищного по силе землетрясения в Спитаке). Политика для него была не способом разделения на правых и левых, а исключительно прикладной работой на благо людей.
В 2023 году Ереван объявил конкурс на создание нового памятника в честь столетия Шарля Азнавура. Изначально в этом объявлении был весомый политический контекст, потому что Тигран Авинян сообщал о намерении установить копии ереванской скульптуры в Париже — тогда это было подано как уже решенный вопрос, но спустя два года об этом никто не вспомнил. Не удивительно: сравнение с Анн Идальго можно выдержать только в рамках многообещающей предвыборной кампании. Долгожданное открытие нового памятника стало событием параллельным программе «Золотого абрикоса», на торжество прибыл сын маэстро, господин Авинян, а также посол Франции Оливье Декотиньи.
Политика для него была не способом разделения на правых и левых, а исключительно прикладной работой на благо людей.
Но вернемся к самой скульптуре. Перед художниками была поставлена нетривиальная задача, поскольку проект требовал баланса между символическим отражением значимости фигуры Азнавура и лаконичностью, которой сам шансонье оставался верен всю жизнь и которую невозможно игнорировать в работе с памятью его имени. Говоря проще: надо было выдержать высокий тон и не переборщить с помпой. Проект Давида Минасяна, победивший в конкурсе, отвечает этому требованию изящным сочетанием символов и пластических решений, но лишен претензий на пресловутое «величие», которое почему-то входит в стандартный набор ожиданий от монументальной пластики в городском ландшафте.
Сдержанная, но очень выразительная скульптура как будто закручена в штопор, изобилуя разнообразными профилировками объема — каждый ракурс открывает что-то новое в самой фигуре. Выраженная пространственная динамика — следствие извечной попытки оживить бронзу, передать ей разворот на глазах у проходящего мимо горожанина — перекликается с решением автора отказаться от стандартного постамента в пользу фигуративной композиции из множества рук, протянутых к фигуре маэстро. В сумме получается интересный эффект — то ли парящая над площадью фигура по изящной спиральной траектории приземляется к публике, то ли она органически вырастает из аплодисментов, из народной любви. И то, и другое суть допустимые интерпретации, и этим хороша работа Минасяна. Дополнительно композицию оживляют многочисленные цветы, буквально вложенные в эти руки, поддерживающие парящую фигуру.
Вообще акцент на круговой ориентации скульптуры как будто выдает первоначальный план ее установки — на площади Франции, в центре перекрестка с круговым движением. В общий ландшафт площади имени самого Азнавура эта композиция вписывается менее эффектно, но зато здесь ее можно рассмотреть поближе, внимательнее изучить ее конструкцию.
В скульптуре Минасяна очень много символизма. Автор проекта изобразил Шарля Азнавура именно молодым человеком, одетым в простой рабочий костюм. Это прямое отражение центральной идеи французского шансона как особого жанра, который исторически был первопроходцем на пути к чувствам широкой публики. И эта своего рода элегическая интонация символически провозглашает вечную молодость, бессмертие и ту самую историческую значимость фигуры Азнавура, действительно ставшей культурообразующим фактором для Армении и настоящей интернациональной иконой XX века, во всем его трагизме и великолепии.
Особенно трогательной деталью в этой композиции выглядит белый платок в руках маэстро — незаменимый антураж в исполнении «La Bohème» и просто невероятно богатая символически вещь, которая одновременно указывает на некий прощальный жест, на старомодную драму в чеховских интонациях, возможность скрыть слезы. Это предмет, который можно оставить как напоминание о себе. Не слишком значительное, не претендующее на все ваши мысли и чувства, но… думайте сами, дорогой читатель, а Азнавур лишь оставил нам ненавязчивое послание о любви и сочувствии, которые делают нас людьми, да множество музыкальных мотивов, которые так хочется вальяжно напевать, сидя в тени акаций, у фонтана на площади Азнавура в кавказском Париже. В этом нет никакой политики, но с другой стороны — в этом вся политика.